Петля судьбы снова привела меня в этот городок, укрывшийся в безмятежности безвременья. Поздняя осень не предвещала ничего хорошего, пронизывающий ветер будущей зимы сопровождал редких пешеходов, а где-то вдалеке темные тучи окончательно стерли с неба любой намек на солнце. Мне было некуда идти, я блуждал бесцельно и отрешенно. Известный и признанный, я все равно был лишь странником на этой земле. Я подарил миру всех этих людей на своих фотографиях. А что осталось у меня? Я достиг успеха, но стал ли я счастливым?
Размышляя таким образом, я гулял по холодному городу, с которым мы уже не были так близки, как раньше. В руках я нес альбом, напечатанный на самой дорогой бумаге, еще пахнущий краской. Все сорок лет моего творчества, квинтэссенция моей жизни, умещаются в этом альбоме. Моя жизнь – это всего лишь череда удачных кадров.
Удивительно, как много людей поймала моя пленка. Я всегда работал с азартом и дерзостью охотника, выслеживал подходящий типаж, подкарауливал правильный момент, выжидал и делал один, самый удачный кадр. Со страниц моего юбилейного альбома смотрят усатые индусы и черные африканские женщины, дети с большими круглыми глазами и девушки с кувшинами. Но на этих фотографиях нет меня. Я никогда не фотографировал и не видел себя. За всю свою жизнь я так себя и не встретил.
На светофоре я остановился и поднял голову. Через дорогу от меня было здание, такое старое, что казалось, что оно появилось здесь одновременно с основанием города. Резная деревянная дверь заколочена, над ней – ржавый немой колокольчик, на стене местами угадываются следы синей краски. Удивительно, но витрина все еще целая, хоть и покрытая тяжелым слоем пыли. Загорелся зеленый свет, но я не решился перейти дорогу. Я смотрел на это здание, и в это время пленка откручивала кадры назад.
Тогда я был на сорок лет моложе, и осень стояла совсем другая – солнечная, ласковая. Желтые листья хрустели под ногами, ветер зарывался в них и подкидывал в воздух. Небо было ясным и синим, каким оно бывает только в такие осенние дни. Я гулял по этим улицам, сжимая в руках доставшуюся от отца Лейку и с юношеской безмятежностью предавался своему любимому делу – фотографировал прохожих.
Мое внимание привлек пожилой мужчина. Растрепанные седые волосы, тонкая оправа больших очков, длинное светлое пальто и грустный, задумчивый взгляд. Его типаж мне показался интересным, и я погнался за ним. Я преследовал его незаметно, по другой стороне дороги. Мужчина был погружен в свои старческие мысли, и я пытался проникнуть в них. Пройдя за ним несколько улиц, я хорошо изучил и как будто бы узнал этого человека. Это был одинокий старик, наверняка образованный и тонко чувствующий, безнадежно чужой в этом городе.
Его заинтересовало одно здание, маленький книжный магазинчик, стоящий на этой земле с момента изобретения первой книги. Уныло звякнул колокольчик, и спина старика скрылась за резной деревянной дверью. Я остался снаружи, размышляя, последовать ли мне за ним. Наконец, я решился перебежать дорогу, и в этот момент снова дрогнул колокольчик над дверью. Показался мой старик с небольшой книжкой в руках, похожей на альбом с фотографиями. Помню, меня удивило, что он тоже интересуется фотографией. Мужчина сделал несколько шагов, остановился и стал листать альбом, сосредоточенно и задумчиво. В этот момент я подкрался к нему и, делая вид, что просто прохожу мимо, нажал на кнопку спуска.
Щелкнул затвор. Я пошел прочь, как ни в чем не бывало, прокручивая пленку на следующий кадр. На перекрестке я оглянулся, но старика уже нигде не было видно. Вдалеке урчало небо, я подумал: “Скоро будет дождь” и поспешил укрыться.
С того кадра началась моя карьера, и мой успех превзошел все ожидания. И теперь я стоял на том самом месте, с которого началось мое будущее. На следующем зеленом сигнале я решился подойти поближе и заглянуть в витрину магазина. Через пыльное стекло видно было не много. В полумраке доживали свою старость полки, когда-то бывшие опорой для самых редких книг, на полу истертая плитка с тонкими узорами орнамента никак не хотела отпускать несколько книжных листков.
Я перевел фокус с глубины витрины на ее поверхность и увидел тонкую оправу больших очков, растрепанные седые волосы и грустные, задумчивые глаза. На меня смотрел тот самый старик с моего первого кадра.
Совсем близко прокатился по небу гром, и в следующий момент я поймал первую каплю. “А вот и дождь”, – подумал я.