О том, что случилось с Луизой, я узнал через два дня после ее исчезновения. На безликом сайте новостей сухо и бесчувственно описывались обстоятельства смерти моей жены. Для них еще одна погибшая иностранка, а для меня – моя любимая девочка в коротком летнем платье. В статье говорилось, что она умерла от обезвоживания. Посмертно ее обвиняли в краже более 20 плодов с той злосчастной плантации.
Я начал искать ее в конце первого дня, осознав, что ее молчание затянулось. Она не отвечала на мои звонки и сообщения, а к вечеру ее телефон оказался отключенным. Я ездил всю ночь по пустым дорогам, но так и не нашел ее. Лишь вой бездомных ошалевших собак вторил моей тревоге. Весь следующий день я провел в поисках, продолжая звонить на выключенный телефон. Я надеялся, что Луиза просто наказывает меня, решив поиграть в обиженного ребенка, и что она вскоре вернется домой.
Я не спал с тех пор, как она пропала, а после новости о ее смерти просидел без движения еще несколько дней. По обеду, оставшемуся с той минуты, когда я осознал, что Луизы больше нет, ползали жирные мухи, настолько сытые, что были не в состоянии летать. Я смотрел сквозь окно и деревья, сквозь весь мир, и только стук сердца напоминал о том, что я все еще был жив.
Я размышлял, нужно ли мне пойти в полицию и все рассказать. Ведь это я был виноват в том, что произошло. Несомненно, это я привел ее к смерти! Я упустил момент, когда ее одержимость зашла слишком далеко. Но ведь я просто хотел порадовать ее. Откуда я знал, что так получится?
В тот день, ничего не подозревающая Луиза, лежала на диване с книжкой. Как только я зашел с покупкой в дом, она вскочила с дивана, широко распахнув глаза и зажав нос двумя пальчиками.
- Ты подобрал на дороге протухшую кошку?
Я занес тяжелый колючий шар размером с футбольный мяч на кухню. Луиза босиком последовала за мной, но замерла на пороге. Ее остановил запах. Она прикрыла ладошкой рот, сдерживая рвотные позывы.
- Знакомься, милая! Это король фруктов.
Дуриан безоговорочно сдавался моим рукам на кухонном столе. Не обращая внимание на острые шипы, я прижимал одной рукой короля к столу, а второй кромсал его. Дуриан раскололся на пять одинаковых колючих частей. В каждой из них лежала желтая спелая плоть.
- Это что? Обожравшиеся гусеницы? – Луиза стояла в дверях, все еще прикрывая рот и нос, и наблюдала, как я режу дуриан, словно пойманную дичь.
Я знал, что первая встреча с дурианом редко приводит к любви. Обычно людям требуется время, чтобы привыкнуть. Для неискушенного человека дуриан отвратителен. Внешний вид его мякоти, омерзительный запах и вкус, похожий на смесь жареного в сахаре лука и клубники со сливками могут понравиться разве что тем, кого всю жизнь кормили французскими сырами. Но первое впечатление, как известно, обманчиво.
Я решил подразнить ее. Двумя пальцами я ухватился за “гусеницу” и стал тянуть ее вверх. Она была тяжелой, сразу вся растеклась, соскользнула и упала обратно, оставив жидкий след с бледными волокнами на пальцах.
- Фуууу! – завопила Луиза.
- Ну возьми кусочек, ты ведь никогда не пробовала ничего подобного.
- Это точно. Недельное мусорное ведро пахнет приятнее. Открой хотя бы окно, я сейчас потеряю сознание от вони.
Король лежал на кухне и, по словам Луизы, от него шел запах разложения и смерти. Кот тоже не признал его Величество, встал у порога, зашевелил ноздрями и зашипел. Первая попытка приобщить жену к экзотике не удалась, зато я отлично наелся. Дуриан был, – как надо. Сладкий, мягкий, оставляющий яркое послевкусие.
После этого случая я не успокоился. Мне хотелось завлечь жену в клуб любителей дурианов, чтобы она могла разделить со мной этот удивительный, ни на что не похожий вкус. Поэтому я продолжал приносить короля к нам домой. Я подбирал разные сорта, более хрустящие, менее сладкие и не с таким резким запахом. Постепенно Луиза начала составлять мне компанию, но лишь сидела рядом, иногда из любопытства дотрагиваясь до нежной желтоватой мякоти, нюхала пальцы и сразу же бежала мыть руки.
Однажды она решилась попробовать кусочек. Долго смотрела в свою тарелку, несколько раз делая попытку поднести дуриан ко рту. Наконец, она зажмурилась, зажала нос и откусила крошечный кусочек, явно недостаточный для того, чтобы вникнуть в суть фрукта. Но постепенно, откусывая по чуть-чуть она съела свою порцию, а к концу трапезы перед ней лежало три дуриановых косточки.
Луиза стала влюбляться. Теперь она ждала, когда я принесу очередной дуриан и отмеряла для нас равные порции, чтобы никто не остался обделенным. Жена ела дуриан наравне со мной, стала разбираться в сортах, и однажды она, не дождавшись, пока я проснусь, сама поехала на рынок. С тех пор она каждый день вставала раньше меня и возвращаясь к завтраку вместе с королем. Мы запивали дуриан кофе, смеялись и строили планы. Никто из нас не думал, что будет, когда сезон дурианов закончится.
Мне стоило начать беспокоиться, когда Луиза стала съедать больше одного фрукта в день и набирать вес. Я не сразу заметил, как она стала питаться только дурианами. Остальная еда потеряла для нее значение. Ей перестали быть нужны сладкие манго и хрустящие салаты. Все ее мысли занимал дуриан. Она утверждала, что он отлично утолял голод. Я предупреждал жену, что дуриан повышает температуру тела, и после него надо пить много воды. И вообще намекал, что надо сделать перерыв, потому что ее одержимость пугала меня, но она даже не слышала. Одежда и руки Луизы пропахли дурианом, ее дыхание стало дуриановым дыханием, и кажется, дуриан подчинил ее своей воле.
Она спала целыми дням, забросила свои книги, перестала общаться с подругами, игнорировала мои предложения проехаться к морю и выходила из дома только на фруктовый рынок. Я перестал узнавать свою жену, она стала другим человеком. Королевских кровей.
Сезон фруктов заканчивался, и дурианы стали исчезать из многих лавок. Сначала количество дурианов сократилось до одного в день. У Луизы от этого стало портиться настроение. Затем стали случаться пробелы в поставках дурианов с плантаций, потому что они не успевали поспевать, и в эти дни невозможно было купить ни одного фрукта. В такие дни Луиза срывалась на меня. Ее поведение меня пугало, – она плакала и колотила маленькими кулачками стены, мебель, а однажды чуть не разбила стеклянную дверь.
Луиза голодала. Она лежала на диване и корчилась от боли. Дурианов не было уже несколько дней, и она отказывалась что-либо есть. Она уже устала плакать, и просто стонала, сжимая живот. Мне следовало позвать врача, но я думал, что дуриановое наваждение оставит ее само, и она захочет поесть что-то еще.
- Дорогая, как тебе помочь?
- Достань мне дуриан!
- Послушай. Тебе надо что-то поесть. Что-то кроме дуриана.
- Я хочу только его! – в ее глазах было столько ненависти и боли, что я застыл.
- Милая, сезон закончился. Может, у фермеров на плантации и осталось несколько полуспелых дурианов, но это вряд ли.
Мне показалось, что она успокоилась. Ее настроение резко переменилось, она стала послушной и тихой. Она попросила меня сходить на рынок и купить ей свежих фруктов. Когда я вернулся, ее уже не было дома. Она сбежала, но я и подумать не мог, что она пошла на плантацию.
В статье говорилось, что ее тело нашел фермер. Возле нее лежали пустые колючие скорлупки. В тот день стояла необыкновенно жаркая погода.